Почему О. Генри почти неведом в Америке и почему он так популярен в России? В жанре короткой прозы лишь Антон Чехов может соперничать с ним у русского читателя.
Попробуем разобраться: прежде всего, О. Генри говорит с нами на одном языке — на языке русского анекдота. Если вы когда-либо пытались пересказать иностранцу анек-дот про Штирлица или Василия Ивановича, вы понимаете, что я имею в виду. У критиков и литературоведов приём этот так и называется «финал О. Генри»: когда в заключитель-ном абзаце вся история вдруг переворачивается с ног на голову. Концовка напоминает ма-стерский пируэт, это вишенка на торте, это фейерверк в конце бала. О. Генри при жизни даже критиковали за излишнюю «изобретательность», критики сравнивали его рассказы с цирковыми фокусами, с балаганными номерами.

«Искусство повествования заключается в том, чтобы скрывать от слушателей все, что им хочется знать, пока вы не изложите своих заветных взглядов на всевозмож-ные не относящиеся к делу предметы».


Сам О. Генри никогда не поступал так: короткая проза требует от автора дисци-плины и если в романе возможны словесные блуждания и философские экзерсисы, то жанр рассказа безжалостен — в малой форме все огрехи на виду. Каждая фраза текста должна выполнять одну из двух функций: двигать сюжет вперёд или раскрывать характер персонажей. Если фраза не выполняет одну из этих задач, она должна быть безжалостно вычеркнута.
О. Генри прекрасно понимал суть жанра, в котором он работал. Финал рассказа должен удивить читателя — как минимум, в лучшем случае — ошарашить. Писатель чёт-ко понимал разницу между сюжетом и фабулой. Идеальный рассказ — это не пересказ ка-кой-то истории, это мастерски сработанная шкатулка с сюрпризом, это фокус, — будь то чёрт из табакерки или кролик из шляпы. Трость превращается в змею, роза — в бабочку. Распиленная пополам девица оказывается невредимой, румяной и в целом отлично выгля-дит.

«Это было и красиво и просто, как всякое подлинно великое жульничество».

Фабулы историй О. Генри слышал от пьянчуг в бродвейских барах, от ковбоев на ранчо Техаса, от заключённых тюрьмы, в которой отбывал пятилетний срок. Но история, даже самая занятная, ещё не рассказ, ещё не литература. На уровень искусства историю выводит мастерский сюжет. О. Генри брал жизненную ситуацию и превращал её в ше-девр. Недаром Набоков считал фантазию самым важным компонентом писательского та-ланта.

По внутреннему устройству рассказ больше похож на поэзию, чем на роман. Рома-нист набивает свой текст деталями, персонажами, приметами времени, поскольку пытает-ся создать внутри целый мир. А цель автора рассказа, по словам Эдгара По, оставить большинство слов за пределами текста. У рассказа нет задачи показать многообразие ми-ра. Рассказ сфокусирован на одной идее, писатель начинает с того чувства, которое долж-но возникнуть у читателя в конце истории; примерно так же как поэт пытается перепла-вить состояние души в вербальную форму.

***

О. Генри повезло — его творческие годы приходятся на золотой век короткого рас-сказа, он начался с Эдгара По и продолжился виртуозами жанра Антоном Чеховым и Ги де Мопассаном. Одновременно с О. Генри писали Конан-Дойл и Киплинг. Читатель точно знал, чем его угостят на десерт в истории про Шерлока Холмса. Или как примерно закон-чится история с привидениями у Эдгара По. Именно тогда детектив и хоррор, как поджанр короткой прозы были отшлифованы до идеала.
Если проанализировать чувства в процессе чтения рассказа, то легко заметить, что, читая даже не падких на эффекты и фокусы Чехова или Хемингуэя, мы ждём сюрприза от финала. Так в опере мы замираем, когда тенор берёт верхнее «до» в конце арии. Удоволь-ствие это почти физическое. В разных жанрах рассказа оно своё: мурашки по спине в ис-тории про призраков, удовлетворительное «ага, вот оно как!» в детективе, выдох облегче-ния в раскрытой (наконец-то!) тайне запутанной мистической истории.
Изобретатель детективного жанра Эдгар Алан По называл это читательское чув-ство «эффект» и считал его важнейшим элементом не только криминальной истории, но и хоррор-стори и даже поэзии.

«Мастер художественного слова конструирует историю. Опытный автор — он не идёт на поводу у своих эмоций и не описывает происходящее — он находит зерно ис-тории и прячет его от читателя. И лишь после этого начинает придумывать коллизии и ситуации, которые в финале помогут ему продемонстрировать зерно и произвести наиболее ошеломляющий «эффект».
Эдгар По, 1842